В сладком плену - Страница 77

— Стало быть, вы уже обсуждали этот вопрос с леди Чешир, — скорее констатировал, чем спросил Ян, глядя на лужайку внизу.

Уитмен вздохнул.

— Пожалуй, да, в какой-то степени, особенно последние недели две, поскольку мы с ней довольно часто виделись. Право же, мы отличная пара, и леди Чешир целиком разделяет это мнение.

Последние две недели. Она умышленно позволяла ему ухаживать за собой целых две недели. Зачем? Зачем, зачем, зачем?

Потому что вы оставили меня, Ян…

— Планируете выставить частную коллекцию барона в музее? — спросил он, лихорадочно соображая.

Уитмен прочистил горло.

— Кое-что, в особенности приличные работы. Но некоторые картины, в том числе оставшиеся творения Бартлетта-Джеймса, наверняка придется продать.

Это все объясняло. Ян не мог знать наверняка, известно ли Уитмену, что Виола и есть автор знаменитых эротических полотен. Скорее нет, ибо он никак не мог раскрыть ее тайну, если только она сама ему не рассказала. Однако Уитмен либо знал, либо подозревал, что у Виолы остались другие работы скандального художника, эскизы и полотна, которые можно сбыть на аукционах и набить себе карманы. По крайней мере, он так думал.

— Почему вы думаете, что у нее есть другие? — осторожно спросил Ян.

Музейный смотритель ухмыльнулся.

— Леди Чешир призналась, что ее покойный муж долгое время увлекался Бартлеттом-Джеймсом и его работами и вообще собирал ценные произведения искусства. Поэтому логично предположить, что таких великолепных картин у нее не одна и не две.

— Но, мистер Уитмен, — сказал Ян, с напускной тревогой понижая голос, — не беспокоит ли вас, что… неординарные работы, о которых упоминала леди Чешир, могут оказаться поддельными? Ведь вы присутствовали на скромной вечеринке у меня дома, когда эскиз, который она мне продала, был… разоблачен.

Уитмен остановил на нем сверлящий взгляд, стиснул челюсти и, вынув трубку из нагрудного кармана вечернего сюртука, принялся постукивать ею по перилам.

— Ваша светлость, я хоть и не принадлежу к вашему классу, но образование получил приличное, особенно в том, что касается искусства, — подчеркивая каждое слово, проговорил он. Потом усмехнулся и продолжил: — Мы оба знаем, что эскиз, который вы выставили у себя на вечеринке, на самом деле оригинальная работа Виктора Бартлетта-Джеймса.

Ян почувствовал, что его желудок сворачивается в узел от отвращения. Майлз Уитмен действительно был умен и прекрасно понимал, как будет воспринято каждое его слово. Возможно, он и годится в мужья леди, но такому супругу никогда нельзя будет доверять. И он никогда не будет достоин Виолы.

— Вы уже тогда понимали, что это подлинник? — спросил Ян, быстро подхватывая зародившуюся идею.

Уитмен пожал плечами.

— Подозревал. Я знаю, что у вас и леди Чешир напряженные отношения. И тот факт, что вы купили эскиз, а потом устроили, чтобы англичанин, о котором даже я за двадцать лет профессиональной деятельности ни разу не слышал, при гостях определил его подлинность, показался мне несколько… скажем так, странным.

О да, странным. А теперь, когда Ян оглядывался назад, еще и ужасно несправедливым по отношению к Виоле, ведь на то время она ничем не заслужила такого неожиданного, постыдного разоблачения. Теперь Ян понимал, почему тот вечер не принес ему истинного удовлетворения и почему месть лишает человека чести.

Глубоко выдохнув, он сказал:

— Вы правы, Уитмен. Вы образованный человек, и я поздравляю вас с тем, что вы догадались о факте, который я надеялся скрыть. Ради леди Чешир, конечно. И поскольку мы оба печемся о ее безукоризненной репутации, я знаю, что вы сохраните наш сегодняшний разговор в тайне.

Неприкрытая лесть вкупе с новой загадкой огорошили Уитмена. Он заморгал; его брови задергались.

Ян сунул руки в карманы и посмотрел себе под ноги, давя подошвой туфли ночное насекомое, которое когда-то смело ползать по затемненному балкону.

— Да, эскиз подлинный, — объяснил он голосом, полным тревоги, — и я купил его по чистой совести. Но потом узнал правду об активах леди Чешир и ее покойного мужа. Перед вечеринкой я попросил своего поверенного связаться с ее юристом, неким мистером Леопольдом Дунканом, чтобы выяснить, действительно ли картина принадлежит леди Чешир или, как я заподозрил, является частью имения ее мужа. — Он невесело улыбнулся. — Когда покупаешь такое экстравагантное и дорогое произведение искусства, осторожность лишней не бывает.

Уитмен стал переминаться с одной пухлой ноги на другую, явно волнуясь и теряя уверенность. Он снова постучал трубкой по перилам, но так и не достал табаку, чтобы набить ее.

— Мы с вами оба джентльмены, — продолжал Ян, — поэтому вам не нужно объяснять, почему я, как джентльмен, решил найти человека, который объявит рисунок подделкой. Лучше уж огорчить ее таким легким укором, чем позволить кому-то узнать, что она продала собственность, которой не владеет. Ее могли бы посадить в тюрьму за мошенничество.

Ян пристально наблюдал за собеседником. Хотя в саду до сих пор пылали факелы и справа горели окна бального зала, окружавшая их тьма мешала ему разглядеть выражение лица Уитмена. Зато было видно, как тот теребит в руках трубку.

Уитмен не понимал. И был слишком заносчивым, чтобы признать это.

Несколько секунд спустя Уитмен выдавил из себя очередной смешок и покачал головой, возвращаясь к своей обычной напыщенной манере.

— Простите, ваша светлость, — сказал он, потирая ладонью шею, — но я не понимаю, какое отношение ваш званый ужин и один-единственный эскиз Бартлетта-Джеймса имеет к моему браку с Виолой.